Спор
 о соли и железе (Янь те лунь) - Хуань Куань

том, что можно сказать в пользу «политэкономического» подхода к экономическим взглядам древних, он кажется ограниченным и создает известную аберрацию сознания. Сосредоточивая внимание исследователя преимущественно (или исключительно) на экономических представлениях, он несколько изолирует их от общекультурного контекста и побуждает рассматривать их как самодовлеющий ряд, изображать историю экономической мысли в какой-то мере по модели истории политической экономии Нового времени. Такой подход присущ даже наиболее глубоким исследователям экономических взглядов спорящих сторон в «Янь те лунь». Но экономические идеи древних китайцев еще не выделились в особую область знания, были производными от общей картины мира, где господствовали неэкономические доминанты.

Оценивая результаты, достигнутые представителями обоих подходов, можно сказать, что изучение содержания «Янь те лунь» современной наукой принесло определенные плоды. Были выполнены эмпирические описания этого памятника, в особенности имеющихся там экономических идей; они были сделаны на историческом фоне царствований У-ди и Чжао-ди, в связи с анализом политики, идеологии, политической и идеологической борьбы того времени, а также с учетом древнекитайской экономической, политической и философской мысли. Были выявлены и введены в научный оборот отрывки «Янь те лунь», связанные с существенными экономическими, политическими и философскими проблемами. Однако вследствие ограниченности применявшихся подходов памятник был понят лишь отчасти.

Эмпирическое описание по существу является предварительным. Когда же выполнявшие его лица пытались пойти дальше простого описания, их мысль обнаруживала склонность к модернизации, прагматизму и вульгарному социологизированию. Эта тенденция достигла предела в работах авторов времен идеологических кампаний в КНР 1972-1976 гг. и хотя затем уменьшилась, но так и не сошла на нет.

Представители обоих подходов совершенно (или почти) не заметили присутствия во взглядах спорящих концепции космоса, мироустроительного характера концепции императорской власти, специфического представления о причинности как о взаимном влечении объектов того же рода и т. п. В целом древнее мышление легистов и особенно конфуцианцев осталось непонятно современному научному сознанию, склонному изображать легистов как «реалистов»[177], а конфуцианцев — как «идеалистов» или «ретроградных» сторонников чисто умозрительных теорий.

Поэтому нам представлялось необходимым выработать новый подход к «Янь те лунь», позволяющий осмыслить взгляды спорящих как системы и выявить особенности их представлений о мире. Такой подход, предложенный в этой работе, можно назвать культуроведческим. Он основан на мыслях о важности трактата для истории культуры и целесообразности его исследования культуроведческими методами, вытекающих из постановки вопроса о «Янь те лунь» как о памятнике культурной традиции спора. Суть подхода состоит в выявлении наиболее общих представлений спорящих — уровня «категорий культуры»[178] — и выяснении, как они реализовались в разных областях — во взглядах на управление государством, войну и мир, право и экономику. В результате применения этого подхода между взглядами спорящих как реализациями набора общекультурных представлений обнаружились системные связи. При этом мы получили две системы взглядов в наиболее удобном для сравнения виде; проведение сравнения позволило определить смысловой уровень спора — выявить, в чем оппоненты были согласны, а в чем не согласны друг с другом.

Мы рассмотрели и сравнили друг с другом конфуцианские и легистские взгляды в «Янь те лунь», воплощающие пять «категорий культуры» — представления о микро-и макрокосмосе, о времени, «роде» (лэй [43]) и единстве. При исследовании каждого из этих представлений пришлось решать четыре проблемы: 1) реконструкции взглядов спорящих, содержащих это представление, поскольку в «Янь те лунь» нет их систематических описаний; 2) соотнесения этих взглядов с разными традициями древнекитайской мысли; 3) выявления воплощений этого представления в других взглядах спорящих; 4) установления уровней совпадений и различий между взглядами спорящих.

Мы реконструировали взгляды спорящих в ходе работы по комментированию «Янь те лунь» филологическими приемами. Мы сделали это путем выявления терминов, ключевых для характеристики тех или иных взглядов, нахождения (с помощью составленной нами картотеки, а также японского индекса, опубликованного в 1972 г. (см. Ямада Кацуми [43а])) и сравнения всех отрывков «Янь те лунь», где встречаются эти термины, обнаружения в этих отрывках скрытых цитат из других памятников и сравнения отрывков с контекстами, откуда заимствованы цитаты. Чтобы определить идеологическую принадлежность этих взглядов, мы соотнесли их с разными традициями китайской мысли, учитывая результаты выявления скрытых цитат в «Янь те лунь» и термины, общие для этого и других памятников.

Представления о микрокосме

Представление о человеческой природе — одно из основных в древнекитайской мысли. Оно важно не только само по себе, но и вследствие своей связи с представлением о макрокосме. С одной стороны, микрокосм выступал как модель макрокосма, обладающая тою же структурой[179], а с другой, мыслился как объект воздействия из макрокосма, в частности со стороны государственной власти. Отсюда особая роль представления о человеческой природе в космологических и этико-политических учениях древнего Китая.

Рассмотрение терминов, употребляемых спорящими в «Янь те лунь» для описания человеческой природы, показывает, что за исключением термина син [44] (свойства, присущие человеку от рождения) другие обозначения ее связаны с оппозицией «природа — культура» и используют слова с прямым значением сырой (необработанный) материал, например, в противопоставлении чжи [45] — вэнь [46] («сырой материал» — «узор, покрывать узором»). Процесс воспитания, окультуривания человеческой природы представлялся древним китайцам подобным процессу обработки сырья ремесленником — аналогия, восходившая (по предположению Д. Н. Китли) еще к неолитической культуре восточного побережья Китая[180]. Для описания человеческой природы оппоненты пользовались в общем одинаковым набором слов и выражений, которые были им даны в их языке. Специфической терминологии для этого ни конфуцианская, ни легистская школы не создали[181]. Различия начинаются на уровне взглядов оппонентов.

Реконструируя взгляды конфуцианцев в «Янь те лунь» на человеческую природу, мы соотнесли их с обзором истории конфуцианских воззрений на эту природу, написанным Ван Чуном[182]. В гл. 27 «Сюнь-цзы [47]» есть рассуждение о том, что природа человека дуальна и что «любовь к справедливости» побеждает в ней «желание выгоды» или наоборот в зависимости от того, важна для правителя справедливость или выгода. «Знаток писаний» цитирует вывод из этого рассуждения, не называя своего источника: «Поэтому Сын Неба не говорит о большом или малом количестве [богатства], удельный правитель не говорит о выгоде или убытке, сановник не говорит о приобретениях или потерях». В трактате «Мэн-цзы [48]» приведено мнение анонимного мыслителя: «Человеческую природу можно сделать доброй и можно сделать недоброй; по этой причине, когда возвысились [цари] Вэнь [49] и У [50], то простолюдины стали любить добро; когда возвысились [цари] Ю [51] и Ли [52], то простолюдины стали любить насилие». «Знаток писаний», также не указывая источника, говорит: ««Когда возвысился царь Вэнь, то простолюдины стали любить добро; когда возвысились